"Стою и смотрю, как на сцене раздевает себя Ацуши Сакурай, совершенно
бесстыдно, не сказала бы, что доверчиво, скорее, просто потому, что не
может иначе. Пока он поёт, пока вынимает из своей диафрагмы чистый звук,
он совершенно обнажён, до самых костей. Но стоит ему замолчать, стоит
погаснуть свету, откуда-то из глубины сцены доносится немного
запинающееся «домо арригатто». Инструмент бездействует, шлюзы закрыты,
сосуд пуст, до тех пор, пока снова не заиграют ребята в чёрном. Человек,
созданный из максимумов, из одних только пиков и высот, сочетание
которых и рождает эту странную внешность, это почти болезненное
впечатление, как будто тебе в нутро насильно посветили прожектором.
Длинные руки, непропорционально большие глаза, большой рот, тело,
превращённое в машину звукоизвлечения. Грудная клетка так сильно
выдаётся вперёд, что это заметно даже в свободной одежде.
Когда
отвратительный человек выходит на сцену вывалить на тебя отвратительное,
ты уходишь, словно бы облитый помоями. Но когда об ужасных, просто
кошмарных вещах рассказывает человек, который сумел сохранить внутреннюю
чистоту, покидаешь зал с раной, которую залили йодом. Было больно, но
кровь потихоньку начинает подсыхать".
Потрясающе написано! Спасибо!
ВідповістиВидалитиМне тоже нравится, как автор пишет об увиденном. Я уже как-то упоминала в блоге, что она еще и разбирается в такой вещи, как техника вокала, знает о тех нюансах, о которых я, например, как среднестатистический зритель, не знаю и не подозреваю. Я, вот, тоже была на концерте ВТ, но я отметила стройность Хигучи-старшего, невероятную харизму и мужской шарм Хошино, заметила, даже, маечку под гипюровой рубашкой у Сакураи, но и близко ничего из того, о чем она пишет. Может, потому что я не задумывалась об этом, а может, потому что ничего не знаю об этой части "работы" на сцене.
ВідповістиВидалити